Я посмотрела Хранителей снов.
И, конечно, меня понесло.
Хочу написать про каждого.
Начала с Питча.
Осторожно, нечто без начала и конца. И без особого смысла. Гребанные кошмары!
Питч снова просыпается от собственного крика, и пока он сидит, загнанно дыша, пытаясь успокоиться и кутаясь в черное одеяло, которое ничуть не греет, в его ушах все еще звучат отголоски отвратительно жалобных надсадных стонов.
Ему все время холодно, все время чертовски холодно, он уже и не помнит, когда последний раз чувствовал себя сносно. Страх, который он всегда нес другим, поселился под его собственной кожей и теперь медленно, мучительно, по капле, ночь за ночью разъедает его и так не слишком светлую душу.
Он затравленно обводит взглядом комнату, которую с недавнего времени называет своей спальней – она самая светлая в его подземельях, с крошечным квадратным оконцем под самым потолком, затянутым почти прозрачной слюдой, в которое проникает холодный серый свет. Он перебрался в нее, окончательно сдавшись своим кошмарам – слишком невыносимо было просыпаться в кромешной тьме, с отчаянно колотящимся сердцем и тщетно пытаться убедить себя в том, что это всего лишь сон. И он позорно капитулировал, надеясь, что этот рассеянный слабый свет хоть немного облегчит ему муки пробуждения. Не то, чтобы это хоть сколько-нибудь помогло, кстати.
Он поднимается, дрожа от холода, привычно накручивая себя, чтобы иметь хотя бы иллюзию цели на сегодняшний день:
- Паршивый мальчишка! Такой мороз навел, чтоб его! И сколько это может вообще продолжаться! Проклятый Джек!
Он сам не понимает сейчас, как вообще планировал с ним какие-то долговременные отношения – да, он сеял страх, ужас, но этот жуткий мороз совсем другое дело. Его совершенно не возможно выносить, от него не возможно скрыться, он вымораживает все внутри, не оставляя даже подобия каких-то желаний, кроме одного – согреться, замереть, закутавшись в сотни одеял, дыша в наивной, изначально обреченной на провал, попытке на окоченевшие пальцы, лелея крохи смутных воспоминаний о летних днях. Какие уж тут планы по захвату мира.
Их тандем был изначально обречен, просто раньше Питч никогда не замерзал до такой степени, а то он бы понял свою ошибку много раньше.
- Ненавижу мороз! Ненавижу Джека! – это уже почти мантра, повторяемая хорошо если только сотню раз в день.
И, тем не менее, он, как и вчера, как и неделю, как и месяц назад, воровато озираясь, бредет туда, где он может увидеть Джека – в ближайший город. Прислушивается и, уловив неподалеку детский смех и возбужденные крики, поворачивает в ту сторону, скривившись от отвращения к самому себе – как низко он пал, постыдно шпионит за никчемный мальчишкой, что не смог оценить его дара, его такого щедрого предложения. Его самого, в конце концов! Его, великого и ужасного Бугимена, которого веками боялись до дрожи в коленях, чьим именем пугали с младенчества, его, открывающего ногой двери в любой дом. А теперь он невидимка – его перестали бояться, его просто забыли, легко, на раз, радостно посмеиваясь. И все благодаря этому ненавистному Джеку, который не способен ни на что большее, чем слепить пару снежков. Тупой, недальновидный идиот!
И Питч, смаргивая выступившие от северного колючего ветра слезы, жмется к забору, не в силах оторвать глаз от скачущего в каком-то диком экстазе мальчишки, покрывающем все вокруг ледяными узорами одним прикосновением пальца. Тот хохочет, вертится среди снежного побоища, меча снежки направо и налево, помогая то одной стороне, то другой, сыпля сверкающим снегом за воротники визжащих малышей, украшая их пухлые щеки ярким румянцем.
Питчу так холодно, что он громко и зло стучит зубами, но он не может заставить себя уйти, все смотрит и смотрит, пытаясь понять – в чем он ошибся, где просчитался? Почему этот беззаботный юнец так важен людям, что они без конца повторяют его имя на разные лады? Ведь он страшнее, беспощаднее его маленькой армии кошмаров – Питч на собственной шкуре убедился, спасибо. Страхи убивают желания, мечты, да, верно, но ведь холод делает то же самое, только намного скорее, безнадежнее, холод даже не дает особых шансов на борьбу. Более того, от холода умирают, легко и безвозвратно.
- Это сейчас вы смеетесь, посмотрим, что вы запоете, когда ваш ненаглядный Джек не уйдет ни через месяц, ни через два, - шипит в бессильной ярости Питч, запахивая свою накидку плотнее, когда начинается снегопад и дети, повизгивая от восторга, начинают бродить по двору, открывая рты и ловя особенно крупные снежинки языками. Он в последний раз смотрит на Джека, который, широко, вольно раскинув руки, словно собираясь взлететь, стоит на коньке крыши ближайшего дома и выглядит таким счастливым, что Питчу приходится сдерживать себя, чтобы не начать плеваться ядом. Он скрипит зубами, прячет ничего не чувствующие ладони под мышки и бредет, шаркая ногами, домой. Его плечи и макушка совсем белые от снега.
- Как думаешь, может уже стоит простить его? Сегодня он опять смотрел… - Джек качает босой ногой, сидя на подоконнике и развлекается тем, что рисует тончайший ледяной узор на створке окна. В узоре, если внимательно присмотреться, можно узнать знакомый силуэт.
- Он все еще ненавидит тебя. Дай ему время.
Джек кивает и пририсовывает силуэту широкую, страшно зубастую улыбку.
Очередная почеркушка.
Я посмотрела Хранителей снов.
И, конечно, меня понесло.
Хочу написать про каждого.
Начала с Питча.
Осторожно, нечто без начала и конца. И без особого смысла.
И, конечно, меня понесло.
Хочу написать про каждого.
Начала с Питча.
Осторожно, нечто без начала и конца. И без особого смысла.